ЧАСТЬ I На слово "Помидоры"

Жили-были  дед да баба, те самые, что  гурманами были да колобка однажды слепили. Вот и говорит как-то дед бабке:
- Есть больно охота. А давай, старая, испечём….
Вздохнула бабка, дослушивать не стала и пошла по сусекам мести. Пошла, а сама думает: «Ох, и настырный у меня дед! Всё колобка да колобка ему пеки! Колобков 20, почитай, уж сбёгло, а он всё не наелся!» А дед ей вдогонку кричит.
- Помидоры, слышь, смотри не забудь! – бабка так и встала.
- Помидоры? – спрашивает – это зачем же нам помидоры в колобка-то?
- Да надоели мне – дед отвечает – нашинские колобки. Мало их испечь – ещё  и словить потом в лесу надобно! Давай итальянского спечём, плоского, да с помидорами – этот, авось, не укатится!
Бабка обрадовалась было, а потом подумала, да и ну на деда кричать:
- Эт где ж я тебе, старый перец, в нашей деревне помидоры энти буржуйские сыщу? Ишь, чё захотел!
Дед, однако ж, ни в какую – подавай ему колобка плоского с помидорами, да и всё. Даже щи хлебать не стал. Плюнула бабка и пошла помидоры разыскивать. На грядках в огурцах  смотрела – не растут помидоры. В лопухах за амбаром смотрела – не растут помидоры. Всю деревню обегала. И нашла-таки у одного мужичка, по батюшке Минчурин его фамилия. Тот на радостях, что объявился такой помидорный ценитель, целый тазик ей этих помидоров насобирал, даже с горкой. Пришла бабка домой, растолкала деда, замесила тесто, да колобка слепила.
- Ну вот – говорит деду - тебе колобок – других месить не обучена. Давай, Чилентана, показывай, как из его итальянского сделать! Дед лысину почесал, взял самую тяжёлую сковороду, что у прадеда его заместо булавы в войну была, да как жахнет по колобку! Изба аж ходуном заходила, таз с лавки рухнул, помидоры раскатились, стол чуть не треснул... Зато колобок – загляденье, блин-блином, на просвет не увидишь.
Обрадовались дед с бабкой, помидоров в колобка навтыкали – и в печь его посадили. Испекся колобок итальянский на диво – корочка зажаристая, помидоры в ей румяные, так в рот и просится. Сглотнул дед слюну, потянулся к колобку было, да уж больно горяч итальянец. Обжог старый  руку – что твой помидор красная стала. 
- Ну, бабка – дед заявляет – ставь колобка на окно, да пошли к Минчурину, покумекаем. Помидоров-то вон больше полтазика – авось он подскажет, что с ими делать, садовод-то наш. А вернёмся, колобок как раз и остынет, со всеми своими помидорами!
Ушли они с помидорами Минчуринскими, а колобок  лежит себе да стынет. Скоро заскучал наш итальянец, и решил за окошко сигануть – слышал он, так у колобков повелось, про которых дед с бабкой сказывали, пока он в печи помидоры румянил. Да как тут сиганёшь, если блин не катится! Пробовал колобок, пробовал, в трубочку и скатился. А трубочка с окошка соскочила и в лес покатилась – только помидоры жареные сверкают. Катился, значит, катился колобок, а навстречу ему заяц бежит.
- Блинчик-блинчик! – сообщает – я тебя съем!
Обиделся колобок с помидорами.
- Какой я тебе блинчик – я колобок! Только итальянский. Видишь, помидоры на мне?
Зайчишка так со смеху и покатился.
- Колобок – смеётся -  плоский! Да ещё и с помидорами!
Колобок ещё больше обиделся.
- Не веришь? – говорит – а вот я тебе песенку спою, как мы, колобки, делать умеем. Напыжился он и как заголосит во все свои помидоры: «Лашатэ ми кантарэ!!! Ля-ля-ля-ля ля-ля-ля!!!» Зайца и след простыл – испугался он пения колобкового. Пение у него, может, и заграничное было – а вот голос отечественный, деда с перепоя напоминающий. Увидел певец с помидорами, что публика удрала – совсем загордился. «Это он со стыда убежал, - думает - что колобка настоящего, да ещё и итальянского с блином спутал! Будет знать! А кто ещё не поверит – песня его  завсегда убедит!».
Волка колобок «Дольче витой» убеждал, медведя «Феличитой». Оба поверили, потому как устыдились и убежали, с горя уши зажимая, да дурными голосами завывая. Единой помидоры с колобка не тронули, хотя всего съесть обещались. Катится колобок, катится, помидоры по дороге теряет, довольный – генерал, не иначе. И тут навстречу ему лиса. Выспросила итальянца, кто он таков и говорит:
- А мне наплевать, русский ты или итальянский, съем и крошки не оставлю!
Напугался колобок, хотел запеть да и улизнуть, а лиса скалиться:
- Пой - не пой, - говорит – а никто тебя не услышит, даже я – я ещё с прошлого колобка глухая, он оперу любил, видишь ли… Так что, влип ты, колобок, по самые помидоры!
И как цапнет колобка за свёрнутый бок – большой кусок оторвала, с помидорами. Проглотила да и замерла. А потом – айда в ближайшие кусты. Животом, болезная, мается. Колобок опомнился, глядит – бока нет, лиса в кустах за живот держится, стонет жалобно. Даже колобку жалко её сделалось, гадает – то ли это на помидоры у неё такая реакция, то ли он зря по мухоморам давеча прокатился. Так и не догадался. «Ну ладно – думает – сейчас я её развеселю» Подкатился к кустам тихонечко, да как завопит во весь дух «Мама миа!». Как живот, неизвестно, а вот глухота у лисы сразу прошла – только рыжую и видели. А колобок, знай, поёт, заливается – это его любимый шлягер был. По этому-то пению да по следу из помидоров жареных его дед с бабкой и разыскали. Посмотрели-посмотрели, рассказ певца  выслушали, и есть его сразу раздумали, почему-то. И даже не опечалились. Помидоров-то у них много осталось, а Минчурин им ещё больше обещал, да присоветовал свою пиццерию открыть, колобковую по-нашему. А того, первого колобка с помидорами дед с бабкой на вывеску «Моментом» присобачили, заместо логотипа. Висит теперь, песни распевает, народ потешает, а в сторону леса даже и не глядит. Нагулялся, видать.
Тут и сказки конец.